Автор записей - Лидия Ивановна Соловьёва, 1926 - 2004 г. Записи её сделаны в 1998г. Рукопись обнаружил в Удомельском архиве Крючков А.Б. и отсканировал. Набор с рукописи и правка орфографии и пунктуации – Петрова Т.Б. Текст публикуется в редакции Крючкова А.Б. (пересортировал воспоминания по хронологии, отредактировал некоторые формулировки, для большей ясности и облегчения чтения).
География Деревня располагается в 2 км от села Брусово, в 1,5 км от д. Братское, в 1,5 км от д. Ежиха, на пересечении дорог. Одна дорога с Брусово в д. Микашиха и дальше – в Зареченский сельский округ. Другая дорога на Братское и дальше Раевский сельский округ Максатихинского района.
Река Середница протекает в полукилометре от д. Ишутиха. По преданию такое расположение деревни было подсказано князем Путятиным. Большая дорога на Микашиху, Максиху, Попово проходила посередине деревни между домом № 43 и магазином. Дорога проходила лесом, очень красив был пейзаж, сейчас все заросло.
- Схема деревни Ишутиха на 1940-е годы
По этой дороге к князю Путятину ездил в гости А.Г. Венецианов из своего имения Сафонково, приблизительно в 20 км от д. Братское. А по другой дороге со стороны Брусово к Путятиным ездил помещик Милюков Петр Иванович. Он жил в Поддубье, его сестра Любовь Ивановна была замужем за Степаном Васильевичем Путятиным. Князю Путятину хотелось видеть, когда к нему едут гости, поэтому дорогу он сделал от д. Братское до Ишутихи прямую и не вдоль речки, как обычно располагаются деревни. А деревня Ишутиха расположена на невысокой горке, а так как воду раньше пили из речки, было очень неудобно: на речку с пустыми ведрами идешь с горы, а с полными ведрами поднимаешься в гору.
До революции Когда возникла деревня, точно не известно, приблизительно в 1800 или чуть раньше. До революции она принадлежала князьям Путятиным, в частности, Павлу Арсеньевичу Путятину. Когда стали строить деревню, стали думать, как её назвать. И кто-то из мужиков сказал: «И шут с ней!» Так появилось название Ишутиха.
До революции в Ишутихе был старостой Пыжов Василий Михайлович. Он был неграмотный, но очень хозяйственный мужчина. Чтобы его выбрали старостой, он подпаивал мужчин, чтобы за него голосовали. При нём был построен большой противопожарный водоем при усадьбе Макова Нила Леонтьевича. У Кузнецовых была фотография, где были сфотографированы все наши дедушки, закончившие копать пруд. Все в лаптях, с лопатами стоят вокруг пруда. Пруд сохранился до сих пор (1998 г.). Фотографию у Кузнецова Василия Ивановича взяла сестра Тамара и увезла её в Киев. Тамара умерла, а сыновья, наверное, выбросили её.
У Пыжова В.М. было 4 дома. Один из них стоял на развилке дорог Попово-Братское. В одном из его домов в 1886-87 годах располагалась школа, там одно время учились 14 мальчиков и 1 девочка.
В 1911 году сгорела школа в Брусове, построить новую школу не хватало средств, тогда под школу были заняты дом старосты Пыжова В.М., где учились ученики 1 и 3 классов, и дом Храбачева Алексея, где были 2 и 4 классы На домах висели вывески «Земское училище». Учительницей была Шмелёва Елизавета Петровна. А потом меценат Николай Сергеевич Исаев построил школу в Брусове в 1915 году, кирпичное здание. Сюда ходили в школу мои родители, дядя – брат отца. Они окончили 4 класса.
Мой дед по отцу, Филипп Арефьевич Тихомиров, купил у помещика 10 га леса. Со своими сыновьями: папой, д. Павлом, д. Мишей, и дочерьми Ириньей, Натальей, Прасковьей срубили лес, раскорчевали. Из леса построили дома: наш дом и Д. Мише Тихомирову на Ежихе, разработали участок после раскорчевки, засеяли, получили хороший урожай. Так они разбогатели, богатыми не стали, а середняками.
До войны (деревня моего детства). По моим подсчетам, в деревне было около 100 домов. До 1930 года дома стояли на расстоянии почти 1 метр друг от друга, никакие противопожарные меры не соблюдались. Семьи у всех были большие. По скромным подсчетам, в деревне жило около 700 человек. Каждая семья с их детьми и внуками у меня записана отдельно, есть у некоторых годы рождения и смерти.
Возле нашего дома (№35) стояла часовня. Я помню её уже ветхой, она была посвящена пророку Илье. На ней находился противопожарный инвентарь. Её разорили в 1938-1939 годах, потому что она была очень ветхая.
В Ишутихе была и больница, в доме раскулаченного Новосёлова Григория. Фельдшером работал Виноградов Василий Иванович, жена была уборщицей. Больница была до 1939 года, пока не было построено здание больницы в Брусове.
У деда была хорошая постройка (потом она перешла по наследству к папе, Тихомирову Ивану Филипповичу). Всё ушло в образовавшийся колхоз «Призыв Ильича»: сарай, гумно. Была баня, амбар, большой двор, овощехранилище.
Вообще, у каждого хозяина в конце огорода стоял сарай, где лежало сено для скота, было гумно для обмолота хлеба. Но к годам войны этих построек уже не осталось (всё отошло в колхоз), только у нас ещё оставался большой сарай и гумно.
Колхоз «Призыв Ильича» образовался в 1932 году. Те люди, те семьи, которые не вошли в колхоз, считались единоличниками. Очень много в колхоз вошло семей, всё стало колхозным: гумна, сараи. Сеяли лен, пшеницу, овёс, рожь, горох, подсолнечник. В гумнах были риги, где сушили снопы овса, ржи, пшеницы, а позднее лён обмолачивали конным приводом. А потом получали по трудодням зерно, кто сколько заработал трудодней. Был в колхозе и скот: лошади, коровы, овцы, а потом появились и свиньи, куры. Куры прижились ненадолго, потому что давали мало прибыли.
Первым председателем колхоза «Призыв Ильича» был Бочаров Иван Алексеевич. Счетоводом был мой отец, Тихомиров Иван Филиппович. Он погиб 22 ноября 1941 года под Волховстроем. В извещении о смерти было написано, какая деревня, но деревни не сохранилось: всё было разбито и уничтожено фашистами. Памятные плиты стоят на воинском захоронении в память обо всех погибших за освобождение Волховстроя. Фамилия отца написана золотыми буквами на мраморной плите: «Рядовой Тихомиров Иван Филиппович». Все мы: дети, внуки, были у папы на кладбище в Волховстрое.
Правление колхоза «Призыв Ильича» до войны располагалось в доме бывшего старосты Пыжова. Там днём работал мой отец, а на вечер он брал работу домой. Мама ложилась спать с Тоней и братиком Борисом в комнате, а мы с папой долго сидели с керосиновой лампой. Я читала что-нибудь – брала книги в избе-читальне в Брусове, а папа подсчитывал на счетах трудодни в книжках колхозников. У него во всём был порядок. Почти каждый день к нему «на огонёк» приходили мужчины, папа читал газеты и рассказывал им о прочитанном.
Затем председателем колхоза стал Угрюмов Семен Александрович. Работали все дружно. В колхозе была пасека, много было ульев, и после войны давали по трудодням мёд. На пасеке работал Угрюмов Семен Александрович, у него были и свои ульи. А когда Семена Анатольевича взяли на войну, с пчелами стал заниматься его сын, Угрюмов Анатолий Семенович, а потом опять пчеловодом стал Угрюмов С.А.
Помню, весной 1941 года очень хорошо и быстро в колхозе всё посеяли и устроили праздник «Окончание посевной» в нашем доме. Собрали денег, купили водки и вина, приготовили закуски, выпили, и пошли танцы, пляски, песни. Никто не напился пьяным. Вообще, такого пьянства, как сейчас мы видим, раньше не было.
До войны в деревне проживало много молодёжи. Досуг проводили по-разному, в основном зимой устраивали «беседки». Молодежь плясала, танцевала под гармонь. Вечером мужчины папиного возраста играли в лапту. В Ишутихе был престольный праздник – Казанская, 21 июля. На него в каждую семью приезжали или приходили из соседних деревень родственники в гости. Приходили, чтобы поесть пшенной каши, она называлась в простонародье белой кашей. Вот как бедно жили тогда в деревнях, а работали с раннего утра до поздней ночи.
Военные годы. В нашем колхозе было призвано на Великую Отечественную войну 37 человек. Вернулось 12, а 25 - погибли.
Председателем колхоза избрали мою тётушку
Виноградову Прасковью Васильевну. Остались в деревне старые да малые. Но всё делалось руками сельских тружеников вовремя. Родители косили траву вручную, ведь техники не было никакой, а мы, дети, сушили и убирали сено.
В 1941 году школы были закрыты, потому что посёлок Брусово бомбили, а школа была построена в 1937 году около железной дороги. В начале учебного года начальные классы перевели в д. Ишутиха. Дети учились в нашем доме и в доме Макова, но потом занятия отменили: дети шли домой в Брусово, Рыжково, а немецкие самолёты обстреливали из пулемётов дороги, было небезопасно ходить в школу.
Зимой 1941 и 1942 года мы спали одетыми, у каждого под головой, под подушкой, был узелок с бельём и едой: на случай бомбежки мы где-то должны были спрятаться.
Мне было 14,5 лет, когда началась Великая Отечественная война. Меня поставили помощником бригадира, а бригадиром была молодая женщина малограмотная Макова Мария. Она давала наряды, куда пойти работать, а я замеряла сделанную работу. Помню, надо было замерить полосу сжатой ржи, пшеницы, полосу вытеребленного льна. Я научилась это делать от отца, и как мне это пригодилось в военные годы! Помню, у меня было 60 трудовых книжек, они назывались «Книжка колхозника». Мне надо было заполнять каждый день, кто сколько заработал, сколько выкосил травы, для этого надо было замерить весь участок. Мои сверстники вечерами после работы качались на качелях: в деревне было 2 качелей, а я сидела с книжками колхозников, мне было не до гулянья. И вставала утром вместе с мамой.
Ишутиху не бомбили, но самолеты разворачивались над деревней. Первый раз бомбили Брусово 22 июля. Был праздник в деревне – Казанская. Подруги, празднично одетые, пришли за мной: «Пойдем качаться на качелях». А я сказала, что приду позднее, мы с мамой будем проезжать картофель. Только мы начали наезжать борозды, слышим – летят самолеты. Я подняла голову вверх и увидела немецкие кресты. Я говорю маме: «Немцы, самолёты немецкие. Надо бежать!» А у нас у плуга оборвались гужи, всё-таки мы всё бросили и убежали. А из домов уже бегут люди, бежит и наша Тонюшка, моя сестричка, на 2 года моложе меня, бежит с братом Борисом, а на руках 6-месячная сестренка Ниночка. Спрятались, где кому пришлось: кто добежал до ржаного поля, кто в гумна, кто в сараи, кто в кусты. Так начали бомбить посёлок спустя всего месяц после начала Великой Отечественной войны.
В 1941 году деревня летом была безлюдной. В лесу недалеко от деревни ребята сделали шалаши из огромных веток и деревьев, на землю постлали половики. С собой брали еду на целый день. Малыши были возле матерей, они косили траву, дети играли то в шалашах, то на природе. В деревне был один мужчина, наш сосед, Андриянов Николай Павлович, помоложе, но не призывного уже возраста, и Солнцев Иван Семенович – он охранял наш покой ночью, ходил по деревне всю ночь, как сторож, охранял наш покой в военные годы 1941-1945 гг.
Помню, в деревне на дороге от Братского были большие ворота. А недалеко от нашего дома, у дома №37 на высоком столбе висел большой чугунный колокол. Во время Великой Отечественной войны его сняли и отвезли на завод, переплавили на орудия.
Когда нужно было, мы, девчата, готовили дрова для риг. Риги осенью надо было топить, чтобы высушить снопы ржи, пшеницы, осенью льна. Дрова заготавливали метровые, занимались этим ребята, которым было по 13-15 лет, и я с подругой Лидой Заводовой. Заготавливали мы дрова отдельно от ребят. Они приглашали нас вместе с ними, но мы вдвоём думали, что заготовим больше. И так все военные годы работали мы, подростки, без выходных дней, с утра раннего до позднего вечера. Когда начались занятия в школе, работали все летние месяцы.
В колхозе самая трудоёмкая работа была со льном. Я помню, как мы за ним ухаживали. В 15 лет я была помощником бригадира. Была у меня бригада из 15 девчат. Мы пололи лён 2-3 раза за лето. Он стоял такой чистый! Надо было его вытеребить, когда он созреет, постоит в суслонах. Затем его сушили в ригах, околачивали головки вручную мы, молодежь. Потом расстилали, поднимали со стлищ, мяли, трепали, а потом зимой пряли и на ткацких станках ткали холсты. А в начале ХХ века вся одежда крестьянина была из холста: холщёвые простыни, полотенца, холщёовое нижнее белье, но очень тонкий холст был для этого.
В годы войны в Ишутихе был магазин, кузница (около речки Середницы).
Потом с фронта вернулся больным
Кочеров Василий Александрович и председателем колхоза «Призыв Ильича» сделали его, но он прожил недолго.
Борисов Иван Иванович в октябре 1943 года погиб в германском плену в концентрационном лагере.
Послевоенные годы. По окончании войны в Ишутиху вернулся Шаршаков Алексей Андреевич, 1922 года рождения, без ноги – левая нога выше колена ампутирована. Вернулся Угрюмов Семен Александрович, оторвало у него на правой руке большой палец. Вернулся Кузнецов Василий Иванович, был в плену у немцев, работал всю войну у богатого немца батраком. С трудового фронта вернулись Андриян Михайлович Кольцов, Веселов Илья Николаевич, Коблучков Василий Ефимович.
Очень трудно жилось сельскому населению и в военные годы, и в послевоенные. Если колхозник держит в хозяйстве корову, надо было сдать государству в течение года молока 300 литров, а если есть телёнок – надо сдать мяса 50 кг, если есть овцы – надо сдать шерсть, а если держишь в хозяйстве кур, то 50 штук яиц. Если поросёнок имеется в хозяйстве, то надо сдать шкуру, также и с телёнка.
После Кочерова председателем колхоза работала моя тётя по матери
Виноградова Прасковья Васильевна. Она училась в г. Калинине на председателя колхоза, а до этого она продолжительное время работала бригадиром в колхозе.
Вот рассказывает её дочь, как она замеряла двухметровой палкой, сколько скошено травы или выжато ржи, или вытереблено льна. Она замерит двухметровкой, сколько полоска длины и ширины, а дочь высчитывала, сколько это будет соток. Потом выучила таблицу умножения и сама всё подсчитывала. Заместителем председателя колхоза была
Разыграева Екатерина Фроловна.
Мы, 14-15-летние дети, работали наравне со взрослыми, рано вставали по утрам. Это касается летних месяцев, когда были школьные каникулы. В школе сидели зимой одетыми, школа не отапливалась, не было дров. Сами ученики старших классов ходили заготавливать сухостой.
После войны столько много приходило молодёжи в деревню, как на демонстрации в городах! Много было гармонистов. То у одного дома, то у другого гармонист садился на скамеечку, играл то «семёновну», то русского – русская пляска. Ребята плясали, танцевали кадриль, танго, краковяк, падеспань. До самого рассвета гуляла молодежь. Ребята, кто посмелее, подойдет под окно, спросит: «Дайте булочку, есть захотели».
Потом дома в деревне стали постепенно продавать, в основном вывозили в пос. Брусово.
Сейчас (1998г) В деревне Ишутиха на 1998 г. осталось 30 жилых домов, в которых постоянно живут 60 человек, в том числе постоянно живут дачники, жители Санкт-Петербурга – 7 человек. Всего дачники занимают 17 домов, в 43 домах (??) проживают жители д. Ишутиха и ранее приехавшие, работающие в колхозе.
В Ишутихе остановку делает рейсовый автобус Удомля-Сытино. В 2 км от Ишутихи железная дорога. Ходят поезда Иваново-Санкт-Петербург, Сонково-Бологое, Сонково-Мста и Мста-Сонково.
Хочу рассказать о людях, живших в д. Ишутиха.
Борис Васильевич
Новосёлов – родился 18 мая 1933 г. в д. Ежиха, затем родители переехали в д. Ишутиха. Сейчас он профессор, работает во Всероссийском научно-исследовательском институте «Сигнал».
Иванов Алексей Васильевич – 1928 г.р., приехал в д. Ишутиха весной 1940 года вместе с родителями из д. Дорки Лесного района. Перед началом Великой Отечественной войны поехал в Ленинград поступать в мореходное училище и остался там, в блокадном Ленинграде. Вернулся в 1942 году, болел. В 1944 году был призван в армию, участвовал в войне с Японией. После демобилизации работал на кораблях радистом, штурманом, капитаном. Учился заочно и на штурмана, и на капитана. Алексей Васильевич умер в Ленинграде в конце ноября 1993 года. Его тело кремировали и урну с прахом увезли в г. Приморск, где он проходил службу.
Заводов Анатолий Васильевич – 1939 г.р. в д. Ишутиха. Ушел в запас в звании подполковника. Окончил с отличием Ленинградскую академию художеств. Первая жена
Лопато Марина работает в Эрмитаже научным работником, работала в золотом фонде Эрмитажа.